В статье рассматривается, как возникла и развивалась легенда о путешествии Карла Великого в Иерусалим и Константинополь. Ее истоки можно найти уже в каролингской историографии: авторы преобразовали упоминания о дипломатических отношениях с Востоком в передачу Гроба Господня франкскому императору. Становлению легенды также способствовало и развитие образа Карла как покровителя Церкви и собирателя реликвий, так как обмен послами и встречи паломников сменились его самостоятельным путешествием в Святую землю за реликвиями Страстей Господних. Перенос реликвий играл и важную политическую роль, символизируя преемственность империи на Западе. По мере развития идей крестоносного движения на Восток дружба Карла Великого с Харуном ар-Рашидом исчезла из истории, а его паломничество приобрело милитаристские мотивы в духе крестоносной риторики. Источники, повествующие о путешествии Карла Великого на Восток, были созданы обособленно друг от друга, что не позволяет утверждать о поступательном развитии этого сюжета в рамках единой традиции. Однако авторская позиция в каждом случае могла опираться на сформированное в народе представление о возможности такого события, отчего впоследствии этот сюжет даже вошел в историографию и встроился в череду исторических событий наряду с победой императора Ираклия над персами и Первым крестовым походом.

В статье продолжается исследование принципов конструирования образа священника в поздней античности на примере «Апологии» свт. Григория Богослова. Демонстрируется, что литературный образ священника конструируется с использованием образов других носителей власти и мыслится как один из них, поскольку свт. Григорий использует топосы и лексику политической литературы. Ключевым является платонический образ философа-правителя, а также лексика из скорее монархической, чем демократической традиции. Рассматривается происхождение и традиция использования формулы «искусство искусств и наука наук» (τέχνη τεχνῶν καὶ ἐπιστήμη ἐπιστημῶν), которой автор определяет священство. Показывается, что таким образом свт. Григорий ставит священника на место философа в платонической традиции. Это подтверждается анализом аллюзий на «Горгия» Платона, содержащего образы двух универсальных властных ролей: ритора и философа. Восходящее к этому диалогу сравнение заботы о душе с медициной развивается свт. Григорием за счет включения туда положений христианского благовестия и описания принципов душепопечения, которые не находят прецедентов в предшествующей письменности. Помимо этого, автор объединяет в описываемом образе функции ритора и жреца, делая его всеобъемлющим лидером церковного пространства, осмысляемого по аналогии с полисным. В заключение проводится сравнение с образом Пифагора, как он описан у Ямвлиха, который, как и священник, сочетает политическое измерение (руководство сообществом) с сотериологической перспективой через действие на душу разными способами: общественным словом, индивидуальным общением, примером, через культ. Сравнение позволяет увидеть, что священник и локальная Церковь мыслятся свт. Григорием не как отдельное новое политическое пространство со своей властной структурой, а как его метафорическая проекция, универсальная с точки зрения определения идентичности, но не отрицающая при этом наличные политические институты.

В статье исследуется ситуация роста внимания к практикам исповеди, сложившаяся в Византии на рубеже X–XI вв. и продлившаяся до конца XII в. Целью статьи является выявление особенностей высказываний представителей средневизантийской канонической мысли и обнаружение способов (концептов, категорий, иерархических систем), при помощи которых они встраивали феномен тайной исповеди в сложную систему взаимоотношений в византийском социуме, а также оценка их органичности современному им дискурсу. Статья состоит из двух разделов, посвященных ситуациям XI и XII вв. соответственно, и в каждом из них сначала описываются позиции основных авторов периода, а затем производится их анализ и историческая контекстуализация. В первом разделе сравниваются исторические нарративы развития института исповеди, выстраиваемые тремя авторами: прп. Симеоном Новым Богословом, патриархом Антиохийским Иоанном IV Окситом, экс-хартофилаксом Никифором. Оказывается, что все стороны видят ситуацию сходным образом, хотя и расходятся в ее оценке. К этому добавляется сюжет о разном восприятии сторонами результатов переговоров между делегацией афонских монахов и патриархом Николаем III Грамматиком. Наложение этих сюжетов на исторический контекст позволяет сделать вывод о совпадении интересов государственной и церковной власти в отношении упорядочивания практик исповеди. Это описание служит контекстом для последующей оценки взглядов авторов XII в. Во втором разделе описывается и исследуется феномен значительного роста вхождений понятия «власть» (ἐξουσία) в тексты, содержащие размышления об исповеди. Анализируются позиции ключевых церковных правоведов XII в.: Алексея Аристина, Иоанна Зонары, Феодора Вальсамона и Анонима, автора неизданного комментария на Номоканон, содержащегося в рукописи Sinaiticus 1117. Реконструируются их представления о том, как «власть вязать и решить» возникает, существует и передается в Церкви. Соотнесение этих представлений с дискуссиями XI столетия позволяют утверждать, что хотя модель Вальсамона была наиболее детализированной, она же оказывается одновременно и наименее органичной взглядам своего времени, что предопределило ее судьбу. В заключении простраивается связь с последующим поздневизантийским периодом, в который были частично восприняты, а частично оставлены представления предыдущего времени.

Статья посвящена процессу формирования образа патриархальной власти, происходившему в России в 1720-е годы. Основным механизмом формирования образа стал перенос на отношения правителя и подданных парадигмы отношений отца и детей. Особую роль в этом восприятии отношений господства и подчинения сыграла политическая трактовка пятой заповеди «Чти отца твоего и матерь твою». Подобная трактовка была распространена после Реформации в протестантских и католических катехизисах, впоследствии приводилась в сочинениях, вышедших из круга киевского митрополита Петра Могилы. Речь шла о том, что наряду с биологическими родителями объектом сыновнего почитания должны быть представители власти, в первую очередь правитель, но также и его сановники, духовные власти, преподаватели и т. п. В петровскую эпоху к этой трактовке обратился Феофан Прокопович, посвятив «отцовской» власти правителя пространные пассажи в известном катехизисе «Первое учение отроком», впервые опубликованном в 1720 г., а также в своих проповедях. Именно в этих текстах подданным транслировался идеал поведения, согласно которому от «подвластных» требовались почет и безоговорочное подчинение правителю, тогда как последний отвечал «отеческим попечением». Обращение к политической трактовке пятой заповеди было еще одним проявлением принципа «власти от Бога», центрального для политического богословия Феофана Прокоповича. В распространении образа патриархальной власти свою роль сыграла и его сочетаемость с идеей «общего добра». В петровской идеологии образ патриархальной власти служил политико-богословским основанием «регулярного полицейского государства», позволяя приравнивать надзор и тщательную регламентацию быта подданных к «отеческому попечению» о них. В послепетровскую эпоху образ патриархальной власти трансформировался в панегирическую топику «матушки императрицы», «матери Отечества». Таким образом, образ патриархальной власти стал частью политической идеологии имперской России.

В статье рассматриваются мотивы и содержание в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, политической активности российских «германофилов» из числа крупных сановников и аристократов, которые предприняли шаги по воздействию на императора Николая II с целью восстановления дружественных отношений Российской империи с германскими монархиями. Как показывает анализ источников, российские самодержцы начиная с 1880-х годов находились под мощным влиянием пан- славистов и неославянофилов и сами на психоментальном уровне разделяли установки этих идеологических течений. В то же время вплоть до 1914 г. Николай II демонстрировал определенную приверженность династическим связям с Германией, часто посещал эту страну и поддерживал внешне дружеские отношения с кайзером Вильгельмом II. Это рождало определенные иллюзии у российских «германофилов», представленных среди как дипломатов, так и придворных, в отношении возможного изменения внешнеполитического курса. Однако их публичные выступления и прямое обращение к царю (В. П. Мещерского, П. Н. Дурново и М. А. Таубе) не привели ни к каким политическим результатам. На наш взгляд, это объяснялось как отсутствием разработанной идеологии (российские «германофилы» использовали уже анахроничную концепцию «монархической солидарности» или руководствовались политико-экономическим прагматизмом), так и тем внутренним выбором в пользу «национальной» войны против Германии, который Николай II сделал задолго до 1914 г. Неудивительно, что попытки на основе рациональных аргументов обосновать опасность столкновения России с Центральными державами проиграли в конечном счете иррациональной идеологической конструкции, которая утвердилась в сознании последнего российского царя.

В cтатье анализируются особенности стиля коммуникации женщин-политиков в TikTok. Исходная предпосылка исследования состоит в том, что по причине своей гендерной принадлежности они представляют инаковость в цифровых политических сценариях. Эмпирическую базу исследования составила коммуникация в TikTok четырех женщин-политиков из Испании и четырех из Аргентины. Применен метод контент-анализа. Общая выборка составила 400 единиц анализа, взятых из совокупности публикаций, сделанных в TikTok восемью женщинами-политиками из Аргентины и Испании. Проанализировано по 50 видеороликов, опубликованных каждым из политических инфлюенсеров в контексте национальных избирательных кампаний в обеих странах. В случае с испанскими женщинами-политиками в выборку вошли видеоролики, опубликованные до 23 июля 2023 г. включительно (т. е. до даты всеобщих выборов в Испании), в случае с аргентинскими женщинами-политиками – видеоролики, опубликованные до 13 августа 2023 г. включительно (т. е. до даты проведения одновременных открытых первичных выборов (PASO) в Аргентине). Результаты позволили авторам выявить предпочтения анализируемых политиков в отношении типов создаваемых видеороликов, классифицировать типы передаваемых ими эмоций, основной контент, который они распространяют, а также степень персонализации их видеороликов.

В данной статье анализируется медиапродукция религиозных профилей в цифровых социальных сетях с применением метода картографического дискурс-анализа. Картографический дискурс-анализ используется для картирования психосоциальных ландшафтов, привязанностей, векторов сил, которые постоянно находятся в движении и не имеют иерархической структуры, – например, корней ризоматических растений, послуживших метафорическим источником вдохновения для Делёза и Гваттари. Цель исследования – выявить, как евангелические религиозные фундаменталистские группы, связанные с так называемыми новыми бразильскими правыми, стратегически используют цифровые медиа для конструирования, распространения и переосмысления политических дискурсов. Авторы выявляют взаимосвязи между дискурсивными практиками, для чего проводится исследование того, как эти группы освещали и комментировали конфликт между Израилем, ХАМАС и Палестиной – событие, происходящее в геополитическом, культурном и религиозном контексте, отличном от бразильского, – превращая его в упрощенный моральный нарратив, основанный на дихотомии добра и зла и политической сакрализации Государства Израиль. Будучи встроенными в динамику цифровых медиа, эти группы мобилизуют эссенциалистские, бинарные и редукционистские дискурсы для распространения своих истин, влияния на общественное мнение и привлечения поддержки для социально-политических интервенций. Отмечено усиление языка вражды, направленного против социальных меньшинств, а также легитимация политических лидеров, разделяющих консервативные христианские ценности. Авторы приходят к выводу, что понимание этих дискурсивных практик имеет основополагающее значение для рассмотрения альтернативных форм политического вмешательства, способствующих уважению к разнообразию, равенству и укреплению демократической культуры.

Статья посвящена тому, каким образом и с какой целью российские старообрядцы разных согласий используют социальные медиа. На основе наблюдений в цифровой среде (онлайн-этнография) и интервью со старообрядческими религиозными лидерами, администраторами телеграм-каналов и страниц старообрядческих общин в социальной сети «ВКонтакте», а также с активными пользователями соцсетей рассматриваются различия в использовании наиболее популярных медиаплощадок. В статье уделяется внимание тому, как сами сообщества меняются под влиянием использования социальных медиа, а также тому, как технические аффордансы разных площадок формируют оптимальную среду для взаимодействия старообрядцев и достижения поставленных целей в рамках онлайн коммуникации. Исследование показало, что в настоящее время старообрядцы используют «ВКонтакте» и Телеграм как основные площадки для цифровой проповеди, обмена новостями, трансляции важных для общин сообщений и очерчивания своего культурного пространства в Сети. На предпочтения площадки оказывает влияние возможность ограничивать доступ к данным, защищать их от копирования, использовать разные форматы данных, а также удобство переписки. При выборе способа взаимодействия с той или иной платформой старообрядцы поступают в соответствии со своими религиозными представлениями, а не следуя логике медиа. Доступ к социальным медиа не только объединяет, но и создает разрывы внутри сообществ в зависимости от взглядов на цели использования медиаплощадок (в то время как одни создают хронику своей общины в социальной сети, другие считают возможным обсуждать онлайн вопросы веры). Онлайн-коммуникация размывает границы сообществ, разделяя верующих при помощи тех же инструментов, которые призваны создавать безграничное пространство для общения.

На примере проекта «Фома», действующего по благословению Русской православной церкви, но финансируемого светскими источниками, в статье рассматривается работа религиозного медиапроекта с фрагментацией аудитории, характерной для всего современного медиапространства. Автор выдвигает гипотезу о том, что разнообразие современных технологий, позволяющих доставлять информацию с высокой степенью персонализации, приводит к появлению нового типа инаковости – технологической: вместо представления «другого» в самом контенте современные разветвленные медиапроекты могут разделять информацию и доставлять разные ее части соответствующим сегментам аудитории. Опираясь на идеи глубокой медиатизации, новой материальности и материально-дискурсивного узла, автор предпринимает попытку выявить, как именно в мультиплатформенных медиапроектах работает связка материальности, контента и паттернов медиапотребления в этом переключении с инаковости в контенте на технологическую инаковость. Для проверки гипотезы автор анализирует платформы, на которых представлен проект «Фома», и форматы, с которыми он работает. Этот анализ дополнен материалами интервью с создателями и лидерами проекта, которые раскрывают их представление о медиапотреблении у аудитории проекта и как представление о медиапотреблении влияет на формирование повестки, выбор формата производимого контента и способов его доставки аудитории. По результатам исследования можно сделать вывод о том, что гипотеза подтверждается частично, а дальнейшая разработка предлагаемой идеи требует работы с более тонкой системой различений, в частности, в отношении того, какая часть материальности играет ведущую роль в формировании технологической инаковости. Анализ же выбранного проекта показывает, что разветвленная сеть доставки разнообразного контента не только не работает на формирование нового типа инаковости, но, напротив, является стратегией ее преодоления.

В статье рассматриваются этические сложности, связанные с разработкой инфраструктур исследовательских данных (Research Data Infrastructures, RDI) для оцифрованных архивов с акцентом на материалы, содержащие исторический контент, касающийся вражды. Рассматривается напряжение, с одной стороны, между принципами открытого доступа и массовой оцифровки, которые направлены на повышение доступности знаний, и, с другой стороны, с этическим императивом предотвратить распространение вредного контента, который может увековечить предвзятые идеологии или вредные стереотипы. Для решения этих проблем автор предлагает комплексную этическую стратегию, которая объединяет подход трансэпистемического осмысления с принципами организационного обучения (в понимании Organisations-pädagogik). В этой стратегии особое внимание уделяется сотрудничеству между различными заинтересованными сторонами – архивистами, исследователями, экспертами в области информационных технологий и заинтересованными сообществами – для создания как этически надежных, так и практически жизнеспособных решений. Выходя за пределы исключительно технических или правовых рамок, предложенный подход стремится сбалансировать доступность исторических документов для исследовательских целей и необходимость снижения рисков, связанных с распространением ненавистнического контента. В статье рассматриваются такие важные вопросы, как алгоритмическая предвзятость, которая может непреднамеренно усилить вредные стереотипы, и потенциал двойного назначения технологий искусственного интеллекта, когда технологии, созданные для повышения эффективности архивного дела, могут быть использованы не по назначению. Автор также обсуждает противоречие между принципами открытой науки и ограниченным доступом к чувствительным материалам, выступая за тонко настроенные модели контроля доступа как для человеческих пользователей, так и для систем искусственного интеллекта. Благодаря трансэпистемическому подходу стратегия поддерживает междисциплинарный диалог таким образом, чтобы инфраструктуры исследовательских данных были этичными, сохраняли исторические знания и защищали их от вреда, способствуя формированию стандартов ответственного цифрового архивирования.

Исследование посвящено тому, как сотрудники музеев в России представляют своих посетителей в контексте развития культурной политики и изменения условий существования музеев. В статье музеи рассматриваются как сложные организации, предполагающие согласование экспертных форм знаний, определенных объектов и интересов посетителей с опорой на принципы организации музейной работы. Эмпирической базой исследования является корпус интервью с 33 музейными работниками из 21 музея 13 регионов России. Анализ выявил три типа музеев, основанных на различных эпистемах (в логике М. Фуко и Т. Беннета), в рамках которых могут быть представлены свои способы конструирования аудитории. К первому типу относятся музеи с сильной образовательной направленностью, существующие уже продолжительное время, поддерживающие традиционный формат экспозиции, которые рассматривают посетителей как реципиентов знания. В музеях второго типа отдается предпочтение развлекательным функциям, они часто возникают в постсоветский период, широко применяют интерактивные подходы в организации выставок и видят в посетителях клиентов, которые должны получать приятные впечатления. Наконец, музеи третьего типа, представленные в первую очередь художественными галереями и вернакулярными музеями, связаны с творческой ориентацией и развитием диалога. Они часто сотрудничают с локальными сообществами и рассматривают посетителей как активных участников в создании смысла экспозиции. Результаты показывают, что сотрудники музеев активно конструируют свою аудиторию через собственное понимание роли музея, специфику работы с экспонатами и способами взаимодействия в рамках выставочного пространства.

Инклюзия и доступность — одни из наиболее актуальных трендов в разработке современных музейных проектов. Придерживаясь данных принципов, музеи работают с исключенными группами, вовлекая людей с инвалидностью в деятельность музея. Данное исследование посвящено рассмотрению трех основных форм взаимодействия музеев с инклюзивными сообществами и выявлению роли музея в их формировании и сплочении. В основу анализа положены 56 глубинных интервью с сотрудниками музеев, работающих с людьми с инвалидностью, и людьми с сенсорной инвалидностью, состоящими в музейных сообществах. Как показали результаты исследования, музей может выступать в качестве площадки, на которую привлекаются уже сформированные инклюзивные сообщества. Данная практика обеспечивается за счет сотрудничества с общественными организациями, фондами и другими заинтересованными сторонами. Музей также может участвовать в формировании собственного инклюзивного сообщества, что обеспечивается системной работой с людьми с инвалидностью, позволяющей им проявлять свою идентичность и экспертность. Кроме того, музеи способствуют формированию профессиональных инклюзивных сообществ, объединяющих людей с инвалидностью и специалистов в области доступности и инклюзии.

Москва является мегаполисом, в котором трудно обнаружить локальные идентичности. Пространственная, культурная, этническая и экономическая мобильность подрывают возможности для формирования устойчивого культурного гражданства на уровне отдельного района при очень размытом и подвижном статусе «москвича». Между тем запрос на локальные городские самоидентификации есть, и его реализации помогают находящиеся в общем пространстве культурные институции, включая районные библиотеки, малые музеи и выставочные залы. Их роль часто незаметна, слабо отрефлексирована, но важна, поскольку они становятся якорями локализации культурного гражданства. В данной статье представлен анализ роли, которую играет сеть локальных выставочных залов Москвы, в большинстве своем расположенных вне центральной части города. Их уникальность заключается в сочетании общегородской культурной повестки, реализуемой через сетевую систему управления на уровне столицы, и в активной включенности в производство локальной культурной идентичности и гражданства. В статье раскрывается, какие материальные, организационные и интеллектуальные ресурсы этой сети выставочных залов позволяют им быть глокализованными акторами городского пространства, связывающими воедино культурную политику столицы и укорененность в местный контекст. Проблема-тизируется медиаторская функция самих выставочных залов через нарративы их сотрудников. Статья основана на материалах интервью с сотрудниками выставочных залов, участниками локальных сообществ и включенном наблюдении за работой упомянутых культурных институций.

Рассматривается функционирование янтаря в российской культуре времени правления Анны Иоанновны (1730–1740) и впервые — отношение императрицы к данному процессу. Янтарь представлен как материал декоративно-прикладного искусства, предмет научных исследований и потенциальный объект коллекционирования. Анализ документов и литературы первой половины XVIII в. позволяет утверждать, что Анна Иоанновна разделяла интерес к янтарю, свойственный многим европейским аристократам того времени, а также предпринимала некоторые шаги в содействии формированию естественнонаучной коллекции янтаря Петербургской Кунсткамеры и исследованиям янтаря в Академии наук. Осуществлена реконструкция культурно-исторического контекста формирования коллекций янтаря в России первых десятилетий XVIII в. Деятельность ученых по формированию и научному описанию коллекций показана на примере проекта, представленного на рассмотрение Петербургской Академии наук А. П. Волынским и первой научно-популярной статьи о янтаре, написанной Г. В. Рихманом. В научный оборот вводится документ из фондов Российского государственного исторического архива, содержащий информацию о популярных типах янтарных предметов, включенных в повседневную жизнь общества: «Дело о краже из дома Анны Иоанновны янтарных вещей».

Статья посвящена репрезентации средневекового наследия в старообрядческой культуре на рубеже XIX–XX вв., когда в обществе менялось восприятие староверов: они стали рассматриваться прежде всего как хранители народных демократических традиций, «древлего благочестия» и старины. Внимание сфокусировано на технологических изменениях в переплетном деле старообрядцев, предпочитавших массивный переплет, на основе деревянных крышек, в коже с тиснением. Книги в таких переплетах из Древлехранилища Лаборатории археографических исследований Уральского федерального университета и библиотек Челябинской области составили источниковую базу. Анализ записей, штампов, оттисков на кожаном покрытии книг позволил идентифицировать работы четырех ранее неизвестных старообрядческих мастеров, создававших переплеты на Южном Урале и в Зауралье. Для каждого из них были выявлены характерные технологические приемы, реконструирован арсенал тисненого декора. Обоснован вывод о том, что средневековый переплет продолжал культивироваться старообрядцами, однако не только столичные, но и региональные мастера на рубеже XIX–XX вв. обращались к новационным конструктивным решениям и материалам, а также активно использовали именную маркировку в целях рекламы.

Публикуемые материалы посвящены цензурным запретам культурных проектов, апеллирующим к оскорбленным религиозным чувствам. Первый комплект документов связан с запретом постановки в России драмы Оскара Уайльда «Саломея». Публикуются письмо В. И. Немировича-Данченко с обоснованием важности для Художественного театра постановки этой драмы и обращение В. Ф. Комиссаржевской с просьбой разрешить запрещенную постановку этой пьесы в переделанном виде. Аргументация сторонников запрета отражена в экспертном разборе адаптации «Саломеи» для русского театра, который был составлен епископом Шацким Иннокентием (Беляевым). Епископ Иннокентий исходил из того, что появление на сцене почитаемых Церковью святых и воспроизведение сюжетов, отсылающих к Евангелию, недопустимо. Завершается этот блок воспроизведением бюрократической переписки о запрете постановок в России как самой «Саломеи», так и любых переделок этой драмы. Второй блок документов посвящен намерению акционерного общества «А. Ханжонков и Ко» подготовить серию документальных фильмов, посвященных жизни Русской церкви. Публикуется подписанное А. А. Ханжонковым письмо в Синод, где он просит о содействии и разрешении осуществлять киносъемку в храмах и монастырях. Также публикуется предназначенная для рассылки архиереям анкета с вопросами о наиболее значимых святынях и архитектурных памятниках епархий. Синод не поддержал проект Ханжонкова, ссылаясь на то, что средствами кинематографа запрещено воспроизводить иконы и святыни. Публикуемые документы демонстрируют, что русская культура начала XX в. активно осваивала и адаптировала христианскую культуру, что давало повод обвинять авторов культурных и просветительских проектов в профанации сакрального.

Рецензия на: Ng E. Cancel culture: A critical analysis. Cham: Palgrave Macmillan, 2022. ix +153 p. https://doi.org/10.1007/978-3-030-97374-2.