Статья посвящена истории распространения новостей в раннее Новое время, а именно истории новостных писем (newsletters), предшественников газет, которые в XVI–XVII вв. информировали образованных европейцев о политических событиях. Вплоть до недавнего времени считалось, что интерес к новостным письмам был свойственен лишь мужчинам, поскольку именно они интересовались политическими известиями. Исследования женской эпистолярной культуры последнего десятилетия, однако, показали, что и женщины были в числе потребителей политических новостей. В статье анализируются новостные письма, обращенные к Элизабет Тэлбот, графине Шрусбери (1527–1608), переписка которой сохранилась лучше, чем корреспонденция других женщин тюдоровской Англии. Дошедшие до нас пять новостных писем, написанных для графини Хью Фицуильямом в 1569–1574 гг., содержали внешне- и внутриполитические новости. Анализ писем позволяет заключить, что в 1570-е годы в Англии основным форматом новостных писем были пока еще не обобщенные новостные бюллетени, а письма от клиента к патрону. Новости в них фокусировались на темах, интересовавших адресата, могли уточняться и детализироваться по его/ее запросу. Пример графини Шрусбери показывает, что женщины-аристократки интересовались теми же политическими сюжетами, что и мужчины их семей, и наравне с мужчинами были заказчиками, потребителями и распространителями политических новостей.

Непримечательные подробности прошедшей жизни часто остаются собранием курьезных фактов, которым не находится места в изображаемой наукой картине прошлого. Тем ценнее те редкие случаи, когда разрозненные события удается связать. Статья посвящена обер-секретарю Сената Ивану Ивановичу Шильту (1757–1796), который не попадал ранее в поле зрения исследователей. Авторский вклад Шильта в русскую литературу ничтожен. Его перу принадлежит одно стихотворение по случаю, напечатанное и сохранившееся, вероятно, в единственном экземпляре, а также, возможно, два перевода: прозаический — с французского языка и поэтический — на немецкий язык. Однако влияние Шильта на литературный процесс в России конца XVIII в. оказывается гораздо более существенным благодаря критическим высказываниям, запечатленным в мемуарах поэта и сенатора Ивана Дмитриева. В статье устанавливаются факты биографии Шильта, показывается, из каких тонких и трудно уловимых взаимодействий читающей и пишущей публики формируются пространство литературы и литературные вкусы в конце XVIII столетия.

Статья посвящена биографии и автобиографиям еврейского активиста в Советском Союзе Соломона Борисовича Дольника (1901–1986), практически в одиночку занимавшегося подпольным сионистским самиздатом в 1960–1966 гг. и осужденного за «антисоветскую агитацию и пропаганду» на четыре года лагерей. Рассматриваются как спорные моменты в биографии Дольника — в каких отношениях он был с другими активистами, за что именно был осужден, чем объясняется не слишком радушный прием, оказанный ему в Израиле, — так и особенности его автоконцепции и автобиографического письма. Значение статьи прежде всего в освещении забытой фигуры, в восстановлении еще одной страницы из истории еврейского движения в СССР, начало которого традиционно относят к более позднему времени; кроме того, делается ряд наблюдений о мировоззрении Дольника, применимых и к другим национально ориентированным советским евреям, и об особенностях конструирования автобиографического нарратива.

Статья посвящена антропологии академического сообщества в контексте женской истории и основана на опубликованных воспоминаниях современниц, их устных историях (записанных автором), материалах периодической печати. Основная рабочая гипотеза — предположение о сохранении традиций академической жизни из поколения в поколение и выработке таких ее черт, которые сформировали свои устои и неписаные правила, соблюдаемые представителями разных поколений научных работников. Автор проанализировала детали образа жизни трех поколений женщин-ученых в СССР и России, достигших профессионального признания (защитивших докторскую диссертацию и имеющих высокую цитируемость работ). Первое — женщины, рожденные в 1917–1949 гг.; второе — дети бэби-бума послевоенного времени, 1950–1969 гг. рождения; третье — появившиеся на свет в 1970–1999 гг. Сопоставление отношения женщин-ученых к собственным достижениям в сравнении с успешностью их подруг, не ставших учеными, жизненных установок дочерей современных женщин-ученых с установками старших поколений привело к выводу о коррекции гипотезы. Работа с воспоминаниями об учебе и пути в науку, субъективными оценками успехов и поражений привела к выводу о значительных трансформациях в мотивациях женщин-ученых в России на фоне перемен в общественной жизни страны и в повседневно-бытовых практиках за последние 70 лет. Высокая мотивированность, ориентированность на самопожертвование во имя Науки у женщин старшего поколения сменилась жесткой рациональностью и куда меньшей сентиментальностью у их дочерей.

В статье представлены результаты исследования репрезентации садов и парков в советском игровом кино 1920–1930-х годов в контексте трансформации государственной культурной политики этого периода. Установки государственной культурной политики относительно назначения и функционала садово-парковых пространств сопоставлены с изображением садов и парков в кино 1920–1930-х годов. Сделан вывод, что доминанты культурной политики государства избирательно отражены в фильмах. Кино середины 1920-х годов изображает скорее наличное положение дел в садах и парках. В фильмах конца 1920-х — начала 1930-х годов отражены идеологические установки тех лет относительно воспитательной функции парков. В середине 1930-х в некоторые фильмы возвращается политически нейтральный образ парка как пространства частной жизни, что отражает наметившийся поворот в официальных требованиях к паркам. Фильмы второй половины 1930-х годов полностью встраиваются в новое русло государственной культурной политики — отдых в парке деполитизирован. Авторы статьи связывают эти колебания с историческим контекстом — нэпом и его сворачиванием, интенсификацией «культурной революции» в связи с индустриализацией, а также «консервативным поворотом» середины 1930-х годов.

В статье исследуется проблема взаимодействия между современным радикальным искусством и художественными институциями. В первую очередь разбирается связь исследуемой проблемы с историей направления в концептуальном искусстве, известного как «институциональная критика». Далее внимание уделяется проблеме теоретизации деятельности зарубежных субкультурных объединений, работающих на пересечении рок-музыки, индастриала и радикального искусства. Для соответствующего анализа авторы рассматривают три примера, иллюстрирующих три разные формы взаимодействия: коллектив COUM Transmissions с ICA London в Великобритании 1970-х годов; арт-группа «Война» с государственной премией «Инновация» в России первой половины 2010-х; Антонина Баевер и Дмитрий Федоров с неназванным музеем в России второй половины 2010-х. Соответственно, авторы приходят к выводу о существовании статичного, маневренного и аллергического взаимодействия.

В статье предлагается анализ российского перформанса 1990-х годов через концепцию публичной сферы немецкого философа Юргена Хабермаса. Позднесоветский перформанс характеризовался закрытым статусом мероприятий; художники предпочитали загородные пространства, рассылали на акции персональные приглашения, а их действия были незаметными или тихими. К началу 1990-х годов произошли значительные изменения. Увеличилась частота перформансов: в год могли проходить десятки мероприятий. Перформансы стали более заметными: о них начали писать в ежедневных газетах. Художники предпочитают вести себя вызывающе и громко, производят эпатирующие действия. Все это происходит на городских улицах и площадях: в толпе прохожих, среди повседневных событий. Анализ стратегий художников учитывает специфику мест действия, их исторические, социальные и другие особенности, тип публикуемых в газетах новостных материалов и специфику языка, а также формирование необходимой для сферы публики. В статье показано, что изменения в публичности места влияет на стратегию, выбранную художником.

В статье рассматривается переосмысление природы в современных художественных и дизайнерских практиках. Специальное внимание уделяется использованию живых организмов, которые становятся инструментом дизайна и меняют процессы производства, сельского хозяйства, культуры питания, медицины, одежды и источников энергии. В многочисленных исследованиях проектирование, осуществляемое совместно с живыми организмами, определяется как новая экологическая парадигма, которая выступает как решение катастрофических последствий промышленной революции и современных методов производства. В работе анализируются подход к искусству и дизайну, основанный на подражании природе, ее имитации, и биоинтегрированный подход, использующий живые материалы и процессы. Сделан вывод, что оба подхода основаны на одном и том же научном методе, подразумевающем междисциплинарную проектную деятельность и сотрудничество между художниками, дизайнерами, биологами и представителями соответствующих научных областей. Особое внимание уделено описанию терминов с компонентом био-, таких как биоморфизм, биомиметика, биомимикрия и бионика, которые являются частью биовдохновленного подхода. Отмечается существенное отличие биомиметики и биомимикрии от практики биодизайна, когда живые организмы используются в качестве основного компонента продукта. Выделяется два способа работы с живым организмом: путем выбора биологического сырья растительного, животного или микробного происхождения и участия живого компонента в функционировании продукта. Таким образом, в статье показано, как художники и дизайнеры в рамках новой экологической парадигмы работают с живыми материалами и пытаются выйти за рамки человекоцентрированного понимания к проектированию с помощью природы. В заключении обозначен ряд проблем, связанных с масштабированием данной практики и применением прототипов продуктов к реальному производству.

В статье рассматривается применение фотографии в графическом дизайне, раскрывается понятие фотографики как специального направления работы с фотографией. Показан возможный вариант выстраивания системы, по которой функционирует фотография в дизайне. Для анализа фотографики автор применяет метод экстраполяции, перенося идею французского искусствоведа Андре Руйе о четырех функциях фотографии на частный случай ее применения в графическом дизайне. Анализируется текст книги А. Руйе «Фотография: между документом и современным искусством». Автор рассматривает четыре функции, о которых пишет Руйе: фотография как документ, фотография как выражение, фотография как инструмент и фотография как художественный материал. Фотография как документ обнаруживает тесную связь с референтом, обозначает изображенное, находит частое применение в дизайн-проектах. Фотография как выражение наделяет изображение бóльшим смыслом, чем экфрастическое прочтение изображения, и используется для создания атмосферных образов со скрытыми смыслами и деталями. Фотография дает дизайнеру мощный инструментарий для конструирования новых образов. Фотография как художественный материал позволяет создавать дизайн-проекты, сопоставимые с произведениями искусства по глубине замысла и реализации. Каждая функция рассмотрена на примерах дизайна обложек музыкальных альбомов 1970–2010-х годов. По итогам исследования автор приходит к заключению, что предложенная Руйе концепция применима как к теории графического дизайна (для изучения созданных объектов), так и в качестве практического руководства для создания новых объектов графического дизайна.

Статья посвящена генезису одного из первых массово известных героев советского комикса, Евлампия Надькина, и его репрезентации в раннесоветских медиа. Анализируются материалы журналов и газет «Сатирикон», «Новый Сатирикон», «Смехач», «Бегемот», «Гудок» «Ленинские искры», а также дневников и воспоминаний 1900–1930-х годов. Показано, что художник-карикатурист Борис Антоновский в 1924–1925 гг. создал своего персонажа Евлампия Надькина на основе уже существующего и известного в ленинградской культурной среде персонажа дореволюционной сатирической журналистики Телеграфиста Надькина, который, в свою очередь, был создан главным редактором журнала «Сатирикон» Аркадием Аверченко благодаря графоманским стихам, пришедшим в редакцию журнала в конце 1900-х годов. Делается вывод о том, что данное сходство могло быть проигнорировано в советской историографии ввиду антисоветских политических воззрений Аверченко. Показан медийный путь персонажа, который в результате закрытия ленинградских сатирических журналов в 1933 г. появился в детской газете «Ленинские искры», трансформировавшись в сына Евлампия Надькина — Яшу Надькина. В этой газете комикс-стрипы, фельетоны, шутки и карикатуры с ним публиковались даже после смерти Бориса Антоновского в 1934 г., вплоть до 1941 г. В статье впервые обращается внимание на историю театральных и балетных воплощений Евлампия Надькина.

В статье анализируются современные тренды в научных исследованиях о советском градостроительстве и архитектуре сталинской эпохи. Представлен краткий обзор отечественных и зарубежных изданий последнего десятилетия, в которых отражены актуальные научные подходы. Автор утверждает, что на смену советской научной парадигме не пришла новая целостная научная концепция и существует множественность авторских интерпретаций. В исследованиях преобладает междисциплинарный подход, что дает импульс обогащению проблематики, источников и исследовательских методов. Автору представляется, что основным исследовательским трендом является смещение оптики с объекта на процессы и контексты, в рамках которого доминируют тема взаимоотношения власти и профессионального сообщества, внимание к формам и механизмам государственного регулирования архитектурного творчества. Среди других исследовательских линий в статье рассматриваются такие приоритетные направления, как ревизия знания о мастерах советского зодчества, изучение профессионального дискурса, международные коммуникации советской архитектуры. Относительно последней темы отмечается важность смещения акцента на понятие «культурный трансфер», предполагающее не одностороннее заимствование, а транснациональную циркуляцию идей и взаимообмен. Автор приходит к выводу, что при всем различии тематических ракурсов прослеживается общая тенденция к рассмотрению исследовательского объекта в социально-культурном контексте, в сложном процессе взаимосвязей и взаимовлияний.

В статье предпринят обзор актуального состояния научного знания о советской архитектуре 1930–1950-х годов, маркированной в общественном сознании как «сталинская», в частности, с намеком на то, что ее подлинным генеральным автором выступал советский диктатор. В рамках одной статьи невозможно осветить все многообразие проблем, связанных с изучением феномена «сталинской архитектуры», поэтому автор сфокусировал внимание на наиболее значимых исследовательских трендах. К таковым относится в первую очередь поиск адекватной терминологии, которая позволила бы уйти от излишней публицистичности (присутствующей, например, в популярном словосочетании сталинский ампир), отразила бы внутреннюю динамику архитектурного процесса в рамках двух десятилетий и обозначила бы место советской архитектуры в глобальном контексте (прежде всего западном). С точки зрения методологии, по-прежнему превалирует эмпирический подход, фактически продолжается стадия выявления и систематизации материала. При этом существенно возрастает значение микроисторических и биографических штудий, посвященных отдельным регионам и персоналиям. В числе факторов, негативно влияющих на исследовательский процесс, стоит отметить тенденцию к политизации и реидеологизации историко-архитектурного дискурса.

В основу статьи положены архивные материалы обсуждений рукописи «Краткого курса истории советской архитектуры» в Ленинградском филиале Академии архитектуры СССР. Этот курс представлял собой первый сводный труд по истории советской архитектуры, подготовленный на рубеже 1940–1950-х годов сотрудниками Академии и опубликованный массовым тиражом уже в постсталинскую эпоху. Материалы демонстрируют неожиданное для эпохи разнообразие мнений. Наряду с «московской», «центральной», существовали и «местные» точки зрения; в частности, можно говорить о специфической ленинградской школе архитектуры и архитектурной истории с характерными для нее ценностями, приоритетами, иерархиями. Особенности «локального взгляда» на историю архитектуры города трех советских десятилетий нашли отражение и в утверждении профессиональной преемственности ленинградцев по отношению к работам мастеров дореволюционного периода, и в неожиданно лояльной оценке ленинградской архитектуры конструктивистского периода, в постоянном подчеркивании градостроительных, ансамблевых качеств архитектуры ПетербургаЛенинграда, в отборе памятников и персоналий для «Краткого курса».

Публикация представляет собой серию коротких интервью с рядом ведущих историков советской архитектуры. В последние десятилетия количество исследований в этой сфере растет лавинообразно. Эту волну публикаций можно рассматривать как ревизию существовавших ранее представлений — или как их развитие. Есть ли какая-то особенная перспектива, особый взгляд и инструментарий в «свежих» исследованиях советской архитектуры первой половины XX в.? Насколько продуктивна «политическая» рамка, методология, связывающая архитектурные процессы, здания, проекты, языки прежде всего со вкусами и запросами власти? Какой масштаб исследования — от макроистории советской архитектуры «в целом» до микроистории конкретных сюжетов — представляется наиболее перспективным? Какие проблемы занимают наших собеседников (история профессиональных институтов, творчество отдельного архитектора, история форм, архитектурных идей, теорий, школы, проектной инфраструктуры, вопросы центра — периферии и т. д.)? Каких исследований, по их мнению, еще не хватает?

Статья предваряет публикацию трех документов, подписанных и написанных лично королевой Франции Анной Австрийской (1601–1666), супругой Людовика XIII и матерью Людовика XIV, которые хранятся в Научно-историческом архиве Санкт-Петербургского института истории РАН (в составе коллекции Н. П. Лихачева) и в Отделе письменных источников Государственного исторического музея (Москва). Публикация дополняет предыдущее издание семи писем королевы из коллекций П. П. Дубровского, П. К. Сухтелена и собрания Эрмитажа, осуществленное в 1997 г. в ежегоднике «Средние века». Речь идет, во-первых, о приказе Анны Австрийской в отношении охраны городских ворот Парижа в сентябре 1636 г. во время франко-испанского противостояния в рамках Тридцатилетней войны, а во-вторых, о ее официальном послании маршалу де Ламберу, губернатору пограничной крепости Меца, с требованием поддержания военного и административного порядка в связи со смертью Людовика XIII и воцарением короля-ребенка. Третье из посланий, написанное собственноручно и носящее приватный характер, представляет собой просьбу к великому герцогу Тосканскому повлиять на одного из его подданных-флорентийцев, Луку Фаброни, чтобы он продал Анне Австрийской драгоценности Марии Медичи, оказавшиеся в его руках. Все три автографа представляют собой историческую ценность и служат важной иллюстрацией социально-политических событий во Франции первой половины XVII в.

В. Г. Короленко в своей публицистике не мог обойти вниманием такую значимую фигуру России конца XIX — начала XX в., каким был о. Иоанн Кронштадтский (Иван Ильич Сергиев). Тема эта занимала писателя довольно продолжительное время, что нашло отражение в его дневниках. Однако ряд документов, раскрывающих восприятие Короленко личности настоятеля Андреевского собора в Кронштадте, остались в черновых рукописях писателя лишь в качестве набросков или подготовительных материалов в виде газетных заметок, вклеенных в записные книжки. Сообщения эти освещали не только деятельность священника, но и курьезные случаи, связанные с его персоной. Наброски эти, по замыслу Короленко, должны были войти в виде художественных очерков в цикл «Из записок обывателя», часть которого посвящена церковной и околоцерковной жизни. В статье рассматриваются рецензии и отклики Короленко и Михайловского на литературную деятельность о. Иоанна Кронштадтского, а также таких ревнителей веры, как одиозная личность Михаила Сырокомля-Сопоцько. В своих набросках Короленко обращался и к политической деятельности о. Иоанна Кронштадтского, позиции, занятой последним во время еврейского погрома в Кишиневе в 1903 г., обозначившей правый поворот в его деятельности. Часть архивных материалов Короленко впервые вводится в научный оборот.

Рецензия на: Молок Н. Давид Аркин: «идеолог космополитизма» в архитектуре / [Гос. ин-т искусствознания]. М.: Нов. лит. обозрение, 2023. 472 с.: ил. (Очерки визуальности).

Рецензия на: Paul H. Historians’ virtues: From Antiquity to the twenty-first century. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2022. (Cambridge Elements: Historical Theory and Practice). 66 pp. https://doi.org/10.1017/9781108993067.

Рецензия на: Walklate J. Time and the museum: Literature, phenomenology, and the production of radical temporality. London; New York: Routledge, 2023. 210 p.

Рецензия на: Mapping Medea: Revolutions & transfers 1750– 1800 / Ed. by A. Albrektson, F. Macintosh. Oxford: Oxford Univ. Press, 2023. 288 p.