С марта по июнь 2016 г. в Институте теоретической и прикладной математики Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе в рамках исследовательской программы «Culture Analytics», собравшей 40 исследователей, 115 лекторов и десятки участников отдельных семинаров, были сформулировали новые задачи изучения культуры с помощью методов компьютерного анализа и математического моделирования. Руководители программы опирались на результаты работы, которая ведется уже более десяти лет. Предлагаемая статья - это вклад ее автора в дискуссии об объекте и предмете Culture Analytics.

Трансмедиа-сторителлинг (ТС) - это медийный опыт, интенсифицированный за счет размещения контента на нескольких платформах. В статье рассматривается специфика российских трансмедийных инициатив. Цель исследования - реконструировать панораму российских трансмедиа и определить социальную и культурную специфику внедрения трансмедийных инициатив в российский медиаландшафт. Методологически данное качественное междисциплинарное исследование основано на анализе документов и источников, связанных с российскими ТС-проектами. В статье 1) исследуются границы понятия ТС и неоднозначность терминологии в зависимости от контекста применения этого и смежных понятий; 2) рассмотрены особенности дискуссии о трансмедиа-сторителлинге в современном российском медийном пространстве и 3) анализируются наиболее репрезентативные, с точки зрения авторов, российские ТС-проекты. В связи с тем, что феномен ТС еще только начинает ассимилироваться в российских медиа и медиаисследованиях, статья представляет собой опыт картирования российского трансмедийного ландшафта.

В статье рассматриваются цифровые проекты холдинга «СТС Медиа», подводится краткая теоретическая база для объяснения термина «трансмедиа». На примере подробно анализируемого с точки зрения принципов трансмедийного рассказывания историй проекта «Молодёжка» автор делает попытку ответить на вопрос, действительно ли проекты СТС можно назвать трансмедийными.

Новые технологии и новые формы медиа изменили механизмы выбора и представления информационных поводов в новостных сообщениях. С конвергенцией разных типов медийных каналов информационным поводом стали служить сообщения из социальных сетей, распределение которых вполне соответствует распределению информационных поводов, сформированных под влиянием более привычных механизмов, с небольшим перевесом политической повестки. Из всех социальных сетей наиболее часто цитируются Twitter и Facebook. На примере мема «кот-обжора»/«кот-воришка» в статье прослежено взаимодействие традиционных СМИ и социальных сетей. Это взаимодействие можно представить в виде двух параллельных процессов: некоторое событие привлекает внимание пользователей социальных сетей после его освещения в традиционных медиа, и популярность события в социальных сетях становится поводом для публикаций в СМИ. Оба типа медийных каналов порождают информационные поводы друг для друга, а мем, функционирующий в обоих пространствах, демонстрирует как более важную роль традиционных СМИ в формировании мемов, так и более тесную связь между разными типами медиа, несмотря на их неконсистентность.

Предпринята попытка проанализировать восприятие исторического содержания некоторых видеоигр с точки зрения представлений разработчиков и игроков об «исторически достоверном», а также и ограничений, обусловленных спецификой медиума. Постоянно растущее число видеоигр, использующих исторический «сеттинг», вызывает закономерный интерес исследователей, изучающих воспроизводство представлений о прошлом в современных медиа. Проект «Europa Universalis IV», обращающийся к различным историческим событиям, демонстрирует разнообразные стратегии создания эффекта «исторической достоверности» в видеоиграх. Анализ восприятия видеоигры ее аудиторией позволяет утверждать о достаточно высоком уровне рефлексии игроков по поводу исторического содержания видеоигры. Ценностью для исследователя обладают не только популярные представления о прошлом, заложенные в механику конкретной видеоигры, но и способы взаимодействия игроков с ней. Технические решения разработчиков - правила видеоигры - интерпретируются как на собственно игровом уровне, так и на уровне конструируемых с их помощью исторических нарративов.

Различные виды урбанизма, основанные на данных, существуют и формируются столько же времени, сколько производятся данные о городах. Сейчас мы являемся свидетелями начала новой эры, когда урбанизм, просто использующий данные, начинает дополняться и даже замещаться сетевым урбанизмом, управляемым данными. Города становятся все более технически оснащенными и интерактивными, их системы - взаимосвязанными и интегрированными; огромные массивы «больших данных» о городе ежеминутно производятся и используются для организации городской жизни и контроля над ней в режиме реального времени. Управляемый данными сетевой урбанизм, по моему мнению, является ключевым способом производства того, что сейчас получает название «умного города». Я предлагаю критический обзор концептов управляемого данными сетевого урбанизма и проектов «умных городов», сосредоточиваясь больше на взаимоотношениях между данными и городом, чем на сетевой инфраструктуре, проблемах компьютерных форматов или вопросах городской жизни, и критически осмысляю несколько аспектов функционирования данных о городе, а именно политики городских данных; право собственности на данные, контроль данных, параметры сбора данных и доступа к ним; безопасность и целостность данных; защита данных и приватность, электронная слежка и способы использования данных вроде социальной сортировки и опережающего управления; и, наконец, технические вопросы, а именно качество данных, точность информационных моделей и аналитики, слияние и взаимодействие массивов данных. Я прихожу к заключению, что хотя управляемый данными сетевой урбанизм объявляет своей целью создание понятной, прагматичной, нейтральной, аполитичной формы адаптивного управления городом, основанной на фактах и обратной связи, он все же оказывается избирательным, преднамеренно сконструированным, не лишенным недостатков, прескриптивным и подверженным политическим влияниям. Следовательно, несмотря на то что подобный урбанизм позволяет решать ряд проблем города, он имеет ограничения и служит лишь определенным интересам.

Диапазон оптик, с помощью которых можно описать последствия дигитализации, определяется методологическим выбором и особенностями исследовательских интересов аналитиков. Изучение корреляций между «оцифровкой» повседневности, конвенциональными и инновационными техниками научения правилам функционирования «горожанина» как ответственного актора сужает этот горизонт. В задачи этого небольшого исследования не входит универсальное объяснение множества нередко антагонистичных специфик включения граждан в процедуры ответственного (вос)производства режимов городской жизни. Я ограничусь частными, прецедентными кейсами, позволяющими диагностировать интересующий меня status quo российского образовательного менеджмента горожанина.

Статья посвящена тому, как функционируют мобильные устройства в контексте конструирования социального порядка в общественном транспорте. На этнографическом материале, собранном в маршрутных такси Волгограда, показывается, что гаджеты используются в специфических пользовательских режимах для создания так называемых моральных миров, определяющих множественность и контекстуальность ассамбляжей социального. Социальный порядок не является предустановленным, он создается и поддерживается «на ходу». Пассажиры с помощью гаджетов выстраивают «стены» и «окна» для непосредственного общения со знакомыми и незнакомыми людьми в салоне транспортного средства.

Предметом исследования стало взаимодействие родителей и гаджетов в городской среде. Статья сконцентрирована на изучении того, как матери несовершеннолетних детей пользуются мобильными устройствами и их сервисами. Были проведены анкетирование, интервью и этнографическое наблюдение. Основной задачей исследования было выявить, как определяются нормы и правила использования гаджетов, от чего они зависят, как меняются в разных городских средах. Выявлено, что отношение к технологиям меняется в зависимости от пространства. Некоторые места, такие как детские площадки и транспорт, воспринимаются как зоны, контролируемые давлением окружающих. Другие, например музеи и театры, представляют контент, успешно конкурирующий с контентом мобильных устройств. Кроме того, родители считают, что в ситуациях, связанных с духовными переживаниями или с насыщенной коммуникацией, использование гаджетов также неуместно. Ключевой положительной чертой мобильных устройств и практик их использования родители называют возможность поддерживать связь между близкими людьми.

Данный текст представляет собой развернутую преамбулу к рубрике, посвященной современным дискуссиям среди постмарксистских теоретиков о трансформации капитализма в цифровую эпоху. Прослеживая преемственность между классическими марксистскими идеями и современными подходами к анализу взаимообусловленности политических режимов, экономических процессов и новых технологий, автор уделяет особое внимание контекстуальному прояснению тех вопросов, которые подробно обсуждаются в статьях, вошедших в эту рубрику, а именно: что означает тезис об «освобождении труда» в постфордистской экономике (или - «что не так» с программой полной автоматизации труда в сценарии Четвертой промышленной революции); как и почему категория «множества» стала «полезной категорией» социального анализа в постмарксистских концепциях и, наконец, могут ли новые технологии в условиях капиталистического status quo, тем не менее, открывать новые возможности не только для тех, кто превращает знание в еще одну разновидность товара, но и для тех, кто связывает перспективу освобождения знания с «коммунистической гипотезой».

В статье анализируется роль технологий автоматизации в рамках эволюции индустриального и информационального капитализма. Актуальность этой темы обусловлена возрождением дискурса об автоматизации, связанного с началом четвертой революции производства, которая вызывает большое количество вопросов со стороны левой критики. Этот конфликт имеет длинную предысторию: несмотря на то что у левой критики и капитала было очевидное несогласие в вопросах частной собственности, они находили полное понимание в том, что труд должен быть полностью автоматизирован. Во многом задача капитализма по автоматизации труда в индустриальную эпоху оказалась проваленной: автоматизация производства привела не к исчезновению труда, а к его трансформации - к росту постиндустриальной экономики, и на этом этапе эволюция капитализма на довольно долгое время остановилась. Из исторического тупика капитализм вывело появление информационализма - новой парадигмы развития, основанной на инновациях в сфере программного обеспечения. В свою очередь эволюция информационального капитализма привела к замене локальной автоматизации труда облачной, которая в значительной степени расширила возможности автоматизации нематериального труда и привела к радикализации контроля над повседневностью. Таким образом, стал возможен последний этап автоматизации, который и капитал, и левые критики предполагали изначально, - полная автоматизация материального и нематериального труда.

Одной из наиболее популярных категорий в современной политической философии является категория «множества», подразумевающая совместный характер отправления власти большим количеством индивидуумов, соединенных между собой лишь своими сингулярностями как собственными уникальными свойствами. Наибольшую популярность этот концепт получил после выхода книги Майкла Хардта и Антонио Негри «Империя», однако он тут же стал объектом критики, указывающей на размытость концепта. В первой части данной статьи представлено генеалогическое осмысление категории «множества» в современной политической философии, для которой «множество» является типом воплощения власти в «обществе контроля», пришедшем на смену «дисциплинарному обществу». Современное интернет-движение «анонимусов» наиболее ярко воплощает собой такой тип отправления рассредоточенной между индивидуумами власти, при которой ее осуществление исходит от их сингулярностей. Сопоставлению существующих в пространстве цифровых технологий «анонимусов» и «множества» как политической категории посвящена вторая часть статьи.

Феномен дигитальности рассматривается не в качестве описания техник или практик, сопутствующих вычислительным технологиям последних десятилетий, но как особый способ мышления о мире, принятый в философии и естественных науках, - дигитальное мышление. Мы полагаем, что дигитальное мышление характеризуется двумя отличительными особенностями: 1) стремлением к трансцендированию имманентной реальности и 2) разделением Единого на множественное. Представлены два примера такого способа мышления: космологическая теория астрофизика Макса Тегмарка и онтологическая теория выдающегося французского философа Алена Бадью. Наше ключевое положение состоит в том, что дигитализация создает особую позицию, в которой субъект с необходимостью становится точкой в иерархии власти. В конце мы задаем вопрос, возможен ли иной, недигитальный (т. е. аналоговый) способ мышления о мире.

Рецензия на : Настройка языка: управление коммуникациями на постсоветском пространстве: Коллективная монография / Под ред. Е. Г. Лапиной-Кратасюк, О. В. Мороз, Е. Г. Ним. - М.: Нов. лит. обозрение, 2016. - 448 с. - (Научная библиотека. Научное приложение; Вып. 153).