«Естественная история» Плиния Старшего содержит множество свидетельств таких авторов, как Евдокс, Пифей и Эратосфен, — в книгах II–VI, посвященных космологии и географии. В VII книге, наоборот, фактически отсутствуют ссылки на авторов научных географических трудов (за исключением цитаты из сочинения Евдокса в VII, 24 об индах). VII книга представляет своего рода собрание рассказов о диковинах и по существу выполняет психолого-литературную функцию. На основе анализа приводимых в книгах II–VI цитат из сочинений античных авторов в статье показано, что наряду с приверженностью Эратосфеновой картине мира Плиний отражает и представления о мире римлян эпохи Флавиев. Следовательно, описание картины мира у Плиния основано, скорее всего, на астрономо-климатической концепции географии (восходящей к Эратосфену и дополненной Посидонием) и на астролого-климатической концепции (восходящей к Нигидию Фигулу). Влияние Посидония на содержание «Естественной истории» не затрагивает структуру карты мира Эратосфена, но заключается главным образом в разъяснении происхождения атмосферных явлений и геологических процессов, что позволяет говорить о существовании климатических поясов. Последнее обстоятельство можно рассматривать в качестве элемента эволюционирующей картины мира Евдокса и Эратосфена. Кроме того, латинские источники (прежде всего Варрон наряду с Нигидием Фигулом и Витрувием), по всей видимости, сыграли важную роль в передаче знаний греческих ученых, а также в использовании латинской астрономической лексики, о чем свидетельствует труд Плиния Старшего.

В статье анализируется VI книга «Естественной истории» Плиния Старшего, содержащая сведения историков Александра Великого и других участников восточного похода. Плиний, обнаруживая знакомство со свидетельствами бематистов, не привлекает сочинение Аристобула по исторической географии, а Птолемея упоминает лишь в отдельных местах в связи с незначительными ссылками. Более того, часть приводимых им сведений заимствована из произведений Юбы II. Таким образом, при изложении рассматриваемых в статье фрагментов Плиний вдохновлялся содержанием текстов Неарха. Помимо всего, кратко оценивая свидетельства современниковочевидцев, историков Александра Великого, Плиний не отмечает важности их информации. Сведения историков Александра Великого, использованные в «Естественной истории», отнюдь не играют столь решающей роли, как в «Анабасисе» (или «Походе Александра») Арриана из вифинской Никомедии. Историк Арриан полагал, что достижения Александра Великого следует использовать в качестве «примера» для императора Траяна (ср. «Деяния божественного Августа»), в то время как Плиний не ставил целью, да и не мог «подать пример» императору Веспасиану или его соправителю Титу. В современной Плинию политической жизни занятие историографией не являлось своего рода «бегством от действительности» (иными словами, это вовсе не приветствовалось), особенно в последние годы правления Нерона. Энциклопедическая направленность труда Плиния была обусловлена его содержанием: «описание мира в эпоху Флавиев» более не вызывало интереса и отнюдь не вдохновлялось мифом об Александре Великом — его место занимает Imitatio Alexandri в августовской пропаганде.

В статье анализируется (на фоне других античных авторов), как римский ученый Плиний Старший в своих географических описаниях представлял себе океан, окружающий ойкумену, и возможность плавать вдоль океанского побережья. Построенное по принципу перипла описание ойкумены Плиния предполагало последовательный рассказ не только о берегах «Нашего моря» (в которое включались, кроме Средиземного, также и Черное, и Азовское моря), но и об океанических побережьях Атлантики, Северного, Восточного, Индийского и Африканского океанов (если иметь в виду античное понимание расположения ойкумены и окружающих ее океанов). В то время как наиболее исследованные и доступные плаванию Атлантический (от Северной Африки до Скандинавии) и Индийский (от Индии и Шри-Ланки до Сомали и Египта) океаны описаны наиболее подробно, Плинию приходилось домысливать остальные части ойкумены, омываемые океаном, но никогда не пройденные античными мореплавателями. Таким образом, получающаяся картина представляет собой смесь реальных знаний и фантастических домыслов.

В статье рассматриваются все изобретения, приписываемые Плинием Старшим фригийцам (обработка меди, повозка с четырьмя колесами, запряжка колесницы парой лошадей, поперечная и двойная флейты, фригийский музыкальный лад и вышивание иглой), и прослеживаются возможные источники соответствующих сообщений, а также анализируются причины, по котором именно эти открытия классическая традиция приписала фригийцам. Сюжеты, связанные с фригийцами в античной литературе, автор статьи условно делит на три большие группы: «мифологическую», «сакральную» и «реалистическую», демонстрируя, что скудные и разрозненные свидетельства об изобретателях-фригийцах в каталоге достижений человеческой культуры у Плиния Старшего лишь кажутся случайными, но на самом деле представляют собой закономерный синтез разнородной литературной традиции об этом народе, так или иначе отражающий все ее аспекты.

The article is devoted to a critical revision of information about the essence, history and content of ancient magic, which Pliny the Elder presents in Books 28 and 30 of his Natural History, as well as to analyzing a number of theoretical and source-study approaches to this information, which have developed to date in modern scholarship. The general reconsideration of Pliny the Elder's concept of magic is caused, firstly, by the fact that our knowledge of magic and its theoretical underpinnings among the ancients has greatly expanded over the past half century, and, on the other hand, by the fact that in the past few decades the scientific approach to Natural History has greatly changed. Without ceasing to be, as it was for the medieval reader, a wonderful grandmother's chest from which a variety of things can be obtained for various research purposes, Naturalis Historia became interesting in and of itself, as an opus sui generis. In the article, discussion of magic in Pliny the Elder derives primarily from the philosophical and ideological premises of Natural History itself...

The article analyzes information about the plant(s), named after an otherwise unknown mythological character Alcibius, which are found in Theriaka of Nicander of Colophon and in the Natural History of Pliny the Elder. The bulk of the two passages in Nicander (regarding Ἀλκιβίου ἔχις Ther. 541-549 and Ἀλκιβίοιο ποίη 666-675 respectively) consists of detailed etiological excurses, each telling about how the plant was found by Alcibius. Whether the plant is the same one in both cases, remains a subject of controversy. As for Pliny, he makes no mention of Alcibius as an eponym, but he nevertheless mentions two plants, names of wich very likely refer to this mythological figure: archebion (NH 22.51), whose external description overlaps in large part with the first account in Nicander, and alcibium (22.39), for which Pliny gives no description, but only a recipe - just like Nicander does in the second passage. Thus, the way Pliny arranges his information reflects the structure of both Nicandrian places. The example of Alcibius’ plants, in the author’s opinion, supports the hypothesis that Pliny was directly familiar with the poems of Nicander and also illustrates the methods of organizing the material in the medical books of Naturalis Historia. The article also contains a list of eponymic plants referred to in the corpus of Nicander’s works, with corresponding places in Pliny’s encyclopedia.

The article focuses on the so-called “first” preface to Solinus' Collectanea rerum memorabilium, and especially on the way its functions (stylistic, structural, rhetorical and genre-defining) are revealed against the background of the third-century rhetorical system. The genre status and semantic connections of the preface, the similes, metaphors and various rhetorical elements created on their basis are discussed. By analyzing them we should be able to better understand the figure of the author himself, his methods, intentions and even personal tastes, as well as the aim and focus of this work as a whole. While utilizing themes and common places that are traditional for Latin prefaces, Solinus reveals the methods of selecting material for his compilation, the features of the material, he even comments on the attraction of paradoxography and on his own vision of of composing a geographical work; all this, as a result, creates a unique text. As for Solinus' rhetorical devices, these include, but are not limited to, the use of synonyms and polysemy; special attention is paid to the sound of words and phrases (he uses diminutives, assonances, etc.); and to the use of metaphors and juxtapositions of contrasting words...

Two successive abridgements of Pliny’s Natural History are discussed in the paper: the Collectanea rerum memorabilium by C. Julius Solinus and a medieval abridgement of Solinus, made in verse by a certain Theodericus. The main attention is paid to the biggest part of the Collectanea which gives a geographical account of the Universe corresponding to Pliny’s Books 3-6. The geographical part of the Collectanea is of particular interest for understanding the poem of Theodericus. An analysis of the text structures reveals deep differences between the studied authors. These differences can be interpreted as changes in global concepts of the World geographic space. For Solinus, the large World space was a basis for arranging the encyclopedic material drawn from Pliny, and he created a universal continuum of information that looks somewhat similar to the modern data-base structure: I call it the ramifying catalogue. In contrast to Solinus, Theodericus completely lost the idea of a World continuum. Theodericus does not mention the greater part of the geographical names, and names of large regions are all omitted, save for a few exceptions. Theodericus, however, shows a tendency to reduce the matter of the Collectanea to thematic units. Since Theodericus had but a very vague idea of how the World was arranged in geographical space, he could not recognize evident scribal errors of his copy of Solinus’ work which affected the coherence of the geographical continuum. A neglect of the geographical space can be explained by the fact that the poem was probably intended to be read as a multilevel allegory where geographical localization would be of little importance.

The paper deals with the description of Britain in the Natural History of Pliny the Elder. The author traces the sources of Pliny and the place of his description in the classical geographical tradition. The Roman author had the opportunity to rely on a number of predecessors, starting with the semi-legendary Pitheas of Massalia (fourth century BCE) who allegedly navigated to the north along the western coast of Europe. Though by the time Pliny wrote Britain had already been a Roman province, the author of the Natural History mostly uses scholarly tradition rather than eyewitness accounts. The Natural History became the basis for most of the Late Antique and medieval descriptions of Britain (by Solinus, Orosius, Gildas, Bede etc.). It included several of the usual topoi: Britain is an island in the Ocean, it is situated at the edge of the known world, it is remote and hard to reach, but is also fertile and rich in nature resources. For Roman authors, the conquest of Britain was a natural end to the spread of the power of the Eternal City to the remotest limits of the world. The last part of the article is devoted to an analysis of Plinian influences on medieval views on the geography of Britain. It is demonstrated that at least some 12th and 13th-century writers (including the chronicler Matthew Paris) drew information directly from Natural History and sometimes compared various sources, noting their discrepancy.

The main subject of the paper is the representation of Pliny’s ‘bestiary’ in Late Antiquity. In particular, it concerns the image of the lion depicted in Book 8 of Historia Naturalis as the most gentle and merciful of carnivores. I try to argue that a Carthaginian 5th century author, Blossius Aemilius Dracontius, used this image to construct political allegories, but not in a complimentary way; rather, it served as a kind of ‘camouflage’, an instrument to disguise the criticism present in his texts, which were, in essence, political pamphlets. The main idea is that texts of different genres, written by Dracontius at different times, can be treated as one system, constructed by using of cross-cutting terms, characters and images in each poem. The image of a lion is one of the most popular in this sequence: it appears both in early works by the Carthaginian poet (dedication to Felicianus Grammaticus, known as Romulea 1; Controversia de statua viri fortis) and in later ones (Satisfactio; De Raptu Helenae; Orestis Tragoedia). Analysis of intertextual links shows that with the help of this image Dracontius tried to depict Vandal kings as rude and bloodthirsty creatures - not directly, because this could be too dangerous, but rather implicitly: the lion image, traditionally associated with Pliny’s description, served here as a kind of mask.

This article discusses the controversial subject of the use - whether direct or indirect, through intermediary sources or excerpta - of Pliny’s Naturalis Historia in Isidore of Seville’s Etymologiae. The types of sources used by Isidore are analysed according to the classification established by Fontaine [1960: 149]: 1) sources documented thanks to a specific parallel text; 2) sources used in a non-literal way; 3) evidence from previous sources on the same subject, which Isidore probably did not use himself; 4) texts that, without having a direct relationship to a passage in Isidore, contain a string of words identical to those used by him. On the basis of various examples, some direct mentions of Pliny, other indirect uses and possible direct uses are analysed, even if the author is not mentioned. We also consider how Isidore works, through a comparison of some texts. Here, the technique called ‘conflatio’ is claimed as a form of work of Isidore when composing his Etymologies. In the conclusion, we defend Isidore’s knowledge and use of Pliny’s Naturalis Historia. It is likely that Isidore had Pliny’s entire work in his library, even if he used it only in a timely manner for what he needed. We also discuss the actual need to carry out an in-depth, systematic study of this issue.

Статья посвящена проблеме использования «Естественной истории» Плиния Старшего (ок. 23-79) как одного из источников средневековой хроники «История Испании» («Estoria de Espanna»), составленной на разговорном (средневековом кастильском) языке при дворе Альфонсо Х Мудрого (1252-1284) после 1270 г. Прямых рукописных свидетельств использования Плиниева текста в королевском скриптории не сохранилось. Анализ текста хроники показывает, что в «Истории Испании» (как, впрочем, и во «Всеобщей истории», создававшейся в том же скриптории) заимствования из «Естественной истории» имеют явно вторичное происхождение. Вместе с тем не вызывает сомнений высокий авторитет трудов Плиния в Кастилии и Леоне указанного периода, ставший следствием общего роста интереса к античной культуре в контексте «долгого XII века». Этот интерес лишь нарастал в следующее столетие, в период укрепления культурных связей с Италией и влияния итальянского Возрождения. Среди прочего эта тенденция четко прослеживается и на примере рукописной традиции «испанского Плиния» XIV в.

The author’s aim, in collaboration with a colleague, is to supersede the standard English translation of Pliny the Elder’s geographical books in the Natural History, one produced for the Loeb Classical Library around 1940, but with clear limitations (explained here) and long outdated. The article discusses the challenges of determining the intended audience for the new translation (broad, without knowledge of Latin), the scope (Books 3-6, preceded by 2 on the universe and its elements, followed by notable geographical passages in 7-37), the editions of the Latin text to follow (Budé where available, otherwise Sammlung Tusculum), and the need to balance accuracy with readability. Close attention is paid to effective means of handling toponyms and ethnonyms, as well as to appropriate replication of Pliny’s style, especially its staccato shorthand, with lists lacking verbs, as well as loose rambling sentences. How far the descriptive terms in Pliny’s Latin can, and should, be consistently translated by the same English word gains attention. The matter of aids - notes and an accompanying map (seamless, digital) - is also addressed; a commentary separate from the translation is planned, to be contributed by a further colleague.

Обзор книг: Мильчина В. Париж в 1814-1848 годах: повседневная жизнь. - М.: Нов. лит. обозрение, 2013. - 944 с.: ил. - (Культура повседневности). Французы, нарисованные ими самими. Парижанки / Сост., вступ. ст. и ред. пер. В. Мильчиной. - М.: Нов. лит. обозрение, 2014. - 832 с.: ил. - (Культура повседневности). Сцены частной и общественной жизни животных: этюды современных нравов / Пер. с фр., вступ. ст. и коммент. В. Мильчиной. - М.: Нов. лит. обозрение, 2015. - 656 с.: ил. - (Культура повседневности). Мильчина В. Имена парижских улиц: путеводитель по названиям. - М.: Нов. лит. обозрение, 2016. - 320 с. - (Культура повседневности). Мильчина В. Парижане о себе и о своем городе: «Париж, или Книга Ста и одного» (1831-1834). - М.: Изд. дом «Дело» РАНХиГС, 2019. - 696 с.