"Алые розы Востока": "панисламизм", ориентализм и шпиономания в последние мирные годы Российской империи. Разведывательная империя?

В статье исследуется дискурс о панисламизме (воображаемой угрозе возникновения всемирного мусульманского государства - антипода европейской цивилизации в целом и Российской империи в частности). Рассматриваются культурные механизмы производства этого дискурса и причины его устойчивости в российских имперских ведомствах (преимущественно МВД) в 1910-1914 гг., осуществлявших контроль над населением мусульманских районов страны и влиявших на выработку методов управления ими. Дискурс о панисламизме предстает как один из институализированных способов конструирования «собственного» российского «мусульманского Другого» и одновременно образа «внутреннего врага». Центральный вопрос исследования - сохранение продуктивности и объяснительной силы этого дискурса, несмотря на его инструментализацию - манипуляцию им ради внеположных ему прагматических целей. Примеры такой инструментализации выявлены в переписке между центром и местными органами власти (относящейся главным образом к Туркестану и Бухаре), а также в конфликтах между представителями имперских ведомств (МИД, МВД, Военное министерство, туркестанский генерал-губернатор). Соответственно, дискурс о панисламизме анализируется как одна из характеристик «культурного воображения» чиновников и жандармов. Причины его устойчивости объясняются сложным сочетанием его черт. Его ориенталистский характер (когда мусульмане видятся как органическая культурная целостность) и конспирологические ожидания, в нем заключенные, превращали его в «тренировочную площадку» для шпиономании близящихся военных лет (их общая основа - унифицирующие, националистические устремления в отношении к имперскому разнообразию страны). Манипуляция этим дискурсом осуществлялась в категориях того же ориенталистского мифа. Вместе с тем, сочетаясь с противоположным (но столь же ориенталистским) модусом описания мусульман как массы, лояльной империи, «панисламизм» как «революционное движение» уподоблялся политической партии. Тем самым он воспроизводил страхи крушения существующего государственного строя (особенно характерные для периода после революции 1905-1907 гг. и усугублявшиеся революциями в соседних восточных странах). Всё вместе подпитывалось массовой литературой. Дискурс о панисламизме становился, таким образом, одним из средств компенсации фрустраций кануна Первой мировой войны. Видя себя представителями государства, вместе с ним отчужденными от общества, которое им надлежало контролировать, чиновники не находили иных средств получения информации о нем, кроме разведывательных (что предложено сравнить с французской и британской «разведывательными империями» межвоенного периода в трактовке М. Томаса). Дилеммы имперского разнообразия и национализма, собственно колониального управления оказывались здесь неотрывными от проблем во внутреннем политическом порядке.

российская империя, начало ХХ в., мусульмане в России, панисламизм, ориентализм, шпиономания, разведывательные структуры, информация, массовая литература, колониальное государство, туркестан, бухара, мвд, первая мировая война